Кто последний? – Мы за вами! - Екатерина Мурашова

– Давно? – Анри прерывисто вздохнул, как будто ему не хватало воздуху.

– Я не помню… Кажется, утром тоже…

– Вельда, не волнуйтесь, ради Бога. У вас начались роды.

– Да? А откуда вы знаете? – тупо осведомилась Вельда.

– Вставайте, обопритесь на меня. Я отведу вас к нашим медикам. Все будет хорошо.

– Я хочу к маме.

– Вельда, милая… – голос Анри прервался, но он овладел собой и продолжал твердо и уверенно. – Ваша мама далеко, а рожать вам придется прямо сейчас. Для этого понадобится вся ваша сила. Вы обязательно справитесь, и наши врачи помогут вам. Идемте.

Вынырнув из омута липкого полубеспамятства, Вельда вновь увидела склонившееся над ней лицо немолодой женщины. Влажная, холодная тряпка отерла лоб, возле губ возник поильник с дразняще торчащей соломинкой.

– Хочешь пить? – губы на расплывающемся лице стягивались и растягивались, как у резиновой игрушки. Слова, казалось, приходили откуда-то из верхнего угла комнаты. Пить хотелось ужасно, но Вельда отчего-то отрицательно помотала головой.

– Что со мной?

– Уже скоро, девочка, уже скоро, – повторила склонившаяся над ней женщина, но в глазах ее Вельда разглядела растерянность.

Она смежила саднящие, словно посыпанные песком веки и снова погрузилась в себя. Где-то в глубине пряталась боль и еще что-то, требовательное, тянущее, мешающее. – «А-а, так я же рожаю,» – вспомнила Вельда. Догадка эта, на удивление, не вызвала почти никаких чувств. Вельда ощущала себя бревном, которое когда-то было деревом, но сейчас уже почти забыло об этом. Не было ни страха, ни любопытства, ни желания что-либо делать.

Тем временем в комнате появился кто-то еще и два голоса приглушенно заговорили между собой.

– Я не знаю… я не вижу никакой патологии, – взволнованно говорил уже знакомый Вельде голос пожилой женщины, должно быть, акушерки. – Этого не может быть, но мне кажется, она просто не хочет рожать… Родовая деятельность слабеет. Я боюсь, что ребенок задохнется в путях… Попробуй что-нибудь сделать. Марсель только что был здесь, смотрел ее, сказал, что ничего не понимает, что надо было резать, но теперь уже поздно… Но ведь никаких показаний не было. Она аккуратно приходила на все обследования, и все было нормально… Если еще полчаса ничего не изменится, будем делать что-нибудь радикальное. Но ребенка тогда уже не спасти…

– И меня не надо, – равнодушно подумала Вельда. Слова акушерки не произвели на нее никакого впечатления. Ей казалось, что речь идет о ком-то другом.

Прямо над ней возник другой голос – молодой, требовательный, зовущий.

– Вельда, вы меня слышите? Если слышите, постарайтесь открыть глаза, – в голосе звучали какие-то нотки, напомнившие Вельде Анри. Приоткрыв глаза, она увидела склонившуюся над ней рыжую, буйно курчавую женщину. Вельда уже не раз видела ее на станции – необычная внешность привлекала внимание. – Вельда, слушайте меня! Меня зовут Эсмеральда. Я хочу помочь вам. И вам, и вашему ребенку угрожает опасность. Вы должны тужиться, работать, помочь ему появиться на свет. Вы понимаете меня?

– А зачем? – с трудом разлепив запекшиеся губы, прошептала Вельда.

– Вот видишь! – вскрикнула где-то акушерка.

– Вельда! – в голосе Эсмеральды зазвучал металл. – Ты должна! Ты не имеешь права решать за него…

– Я уже решала… – губы молодой женщины сложились в усмешку. Из трещинки на подбородок потекла струйка неестественно алой крови. – Никому не нужно…

– Вы неправы. Вы не в состоянии сейчас решить эту проблему. Об этом мы подумаем потом. А сейчас вы должны тужиться, рожать, дать жизнь вашему ребенку! – рыжие глаза Эсмеральды пылали, как костер в летнюю ночь. – Как помочь вам?

– Мама, – прошептала Вельда.

– Ваша мать далеко, но эта связь нерасторжима и мысленно она поддерживает вас. Она гордится вами, – на мгновение Эсмеральда отвернулась и бросила куда-то через плечо. – У нее есть здесь подруги? С кем она общалась на станции? – По-видимому, ответ акушерки состоял из жеста, потому что тут же последовал следующий вопрос. – Кто привел ее?

– Анри Левин.

– А, наш экстрасенс, – усмехнулась Эсмеральда. – Ну, он-то просто обязан был почувствовать такое сразу после самой роженицы…

« До роженицы, – мысленно сострила Вельда и мимоходом удивилась тому, что вообще может иронизировать в таком состоянии. – Анри… Если бы он пришел… Но это неприлично…Мы абсолютно чужие друг другу люди… Все чужие…И потом…я что-то сказала ему… – перед глазами мелькнуло побелевшее от боли лицо Анри. – Что-то такое невозможное…Он не придет… Никто не придет…»

– Пустите меня! – послышался тоненький голосок и какая-то возня у входа. – Пустите, я хочу посмотреть лялечку!

– Иди! Иди отсюда, ради бога! – раздался увещевающий голос акушерки. – Тебе нельзя сюда!

– Где моя лялечка?! – в голосе ребенка слышались слезы. – Я ей игрушки принес!

Невероятным усилием Вельда приподняла голову и увидела малыша, который тряс мешком с погремушками и безуспешно старался выпутаться из цепких рук акушерки. Это был тот самый, пещерный малыш. Она пыталась найти его раньше, приглядываясь к детишкам, которые возились на площадке у детского корпуса, но в неверном свете костра все выглядело иначе, и ей не удавалось узнать его. Но сейчас это был он, тот самый. За прошедшие месяцы он вытянулся и стал менее пухлым. И он не собирался сдаваться. Мешок с погремушками в его руках выглядел серьезным орудием.

– Пустите меня!!!

– Гвел, отпусти ребенка! – скомандовала Эсмеральда. – Пусть войдет.

– Нет! Нет! Вы что?! – Вельда отчаянно замотала головой. – Ему нельзя видеть! Уведите его!

Эсмеральда молча отступила назад и скрылась из поля зрения Вельды. Малыш, отпущенный на свободу, независимо встряхнулся, победно оглянулся на акушерку и деловито направился к ложу Вельды. Внимательно оглядевшись и оценив обстановку, он остановился у ее изголовья.

– Значит, лялечка еще у тебя в животе, так?

– Так, – Вельда кивнула.

– Хорошо, – малыш опустился на корточки и теперь она видела только хохолок на его макушке. – Я подожду. Только ты давай скорее, а то меня отпустили до тихого часа. А потом – нельзя. Я вот игрушки принес. Я уже большой – мне они не надо.

– Послушай, – Вельда собрала все силы, и голос ее звучал почти нормально. – Это все еще долго и неинтересно. Ты не успеешь. Давай, ты пойдешь поспишь, а потом опять придешь. А погремушки оставь.

– Да, да, – подтвердила невидимая Эсмеральда. – Тетя Вельда правильно говорит. Если ты сейчас вовремя придешь, тебя потом еще отпустят.

– А когда я приду, она уже будет? – тут же спросил малыш. По-видимому, он не выносил насилия, но был весьма склонен к компромиссам.